Их образ мне казался поэтому особенно очаровательным, таким таинственным. Я не успел пообщаться в Германии с человеком, который имел блестящую адвокатскую практику и очень большие деньги. Мы должны выяснить, кто же все-таки открыл дверь лаборатории. «Как у вас сейчас дела,спросил я,наверное, технологии уже не соблюдаются? Четыре года держать бутылку, наверное, невыгодно? Тричетыре месяца, наверное, держите?» На этот вопрос она мне не ответила, но коечто новенькое я всетаки узнал. Но все равно плеск воды за кормой, свежий морской ветер, корабельные огни, бесстрашно пронзающие ночную тьму, рокот двигателей, запах соли, рыбы, каменноугольного спирта — этого ли недостаточно, чтобы возрадовалось любое сердце? Правда, весьма скоро к этому букету подмешался еще один цветочек поплоше, едва только корабль вышел на простор Германского океана и началась качка.
Казалось, он чувствует себя, как дома. Потом, перебирая в памяти все эти факты, я вспомнил, как всегда поступали люди верующие. Что у вас во рту? Что это за нити? Они в нью-йоркском отеле, где остановились по пути в Сент-Томас, намереваясь провести там две недели медового месяца, и хотя маленький голубой сверток остался дома, на дне сумочки, которую она когда-то привезла из Египта, крохотную керамическую бутылочку Рози захватила с собой. Тем не менее, будучи человеком дотошным, я внимательно проверила счет, и оказалось, что на самом деле продавщица ошиблась и выбила чек ровно на 10 долларов меньше. Нужно почаще напоминать ему, что все это вторично и это не самое главное в жизни. Как цветок душистый… Он заиграл опять, перекинув ногу на ногу и опустив боком темную голову.
Видел – что? По путям бежала женщина. Значит, мы всетаки это сделали! Пендергаст промолчал.
Он взвесил сперва Лиру, а потом Пантелеймона на весах, затем рассматривал их через какой-то специальный экран, слушал Лирино сердце, измерял пульс, велел девочке лечь на кушетку, а сверху опустил небольшую насадочку, вроде душа, откуда с легким шипением вырывалась пахнущая озоном воздушная струя. Первый раз в жизни заметил я, что она не нашлась, что сказать постороннему. Он же,mon cher petit рара[7] , брал меня кататься на лодке и ездить на велосипеде, учил меня плавать, нырять, скользить на водяных лыжах, читал мне Дон-Кихота и «Les Miserables» [8] , и я обожал и чтил его, и радовался за него, когда случалось подслушать, как слуги обсуждают его разнообразных любовниц — ласковых красавиц, которые очень много мною занимались, воркуя надо мной и проливая драгоценные слёзы над моим вполне весёлым безматеринством. С мягкой улыбкой она протянула коробку с салфетками назад хозяйке кабинета. Долго смотрел на него, пока за окном на узком, загаженном подоконнике ворковали, толкаясь и изредка взмахивая крыльями, голуби. Никакого пса не видать,сказала она. Для того чтобы обстоятельства были вполне понятны, я должен обратиться к периоду, предшествовавшему осаде, и к рассказам, ходившим в нашем лагере о драгоценных каменьях и грудах золота, хранившихся в серингапатамском дворце.
Он взвесил кольцо в руке, поколебался и заставил себя вспомнить все рассказанное Гэндальфом, затем с усилием сделал движение, как бы отбрасывая Кольцо и увидел, что кладет его в карман. Я расскажу тебе, Нелли, все, что я передумала, что приходило мне на ум, снова и снова, пока я не начала опасаться за свой рассудок. Большие тени упали на траву: стволы и ветви деревьев темными тенями нависали над ними.
http://paul-mcceyn.livejournal.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий